Гарнитура:GeorgiaVerdanaArial
Цвет фона: Режим чтения: F11 | Добавить закладку: Ctrl+D
«Россия в постели», Эдуард Тополь
От издателя
Эта книга — шутка. Возможно, кто-то скажет, что это «грубая» шутка или даже «пошлая» шутка. Но это уж, как говорится, дело вкуса. На всякий случай мы не рекомендуем читать эту книгу вслух при детях и пуританах. Потому что, как говорят в Америке, «в этой книге можно встретить сильные выражения». И еще один совет: не читайте эту книгу подряд. А лучше — по одной-две главы в день, точнее — вечером, перед тем, как лечь с кем-нибудь в постель… Помогает…
Часть первая
Рукопись от Андрея
…! — как это слово,
Хоть для меня уже не ново,
Волнует, возмущает ум!
При свете дня, в тумане ночи,
Она является пред очи,
О ней я полн игривых дум.
Ну так и кажется,
Что ляжки Атлас
Я слышу под рукой,
И шелест задранной рубашки,
И взор краснеющей милашки,
И трепет груди молодой…
«Женщина есть жертва новейшего общества. Честь женщины общественное мнение относит к ее…, а совсем не к душе, как будто бы не душа, а тело может загрязниться. Помилуйте, господа, да тело можно обмыть, а душу ничем не очистишь. Замужняя женщина любит тебя от мужа, но не дает тебе — она честна в глазах общества; она дает тебе — и честь ее запятнана: какие киргизкайсацкие понятия! ты имеешь право иметь от жены сто любовниц — тебя будут осуждать, но чести не лишат, а женщина не имеет этого права, да почему же это, говнюки, подлые и бездушные резонеры, мистики пиэтисты поганые, говно человечества? Женщина тогда блядь, когда предлагает тело свое без любви, и замужняя женщина, не любящая мужа, есть блядь; напротив, женщина, которая в жизнь свою дает 500 человекам не из выгод, а хотя бы по сладострастию, есть честная женщина, и уж, конечно, честнее многих женщин, которые, кроме глупых мужей своих, никому не дают. Странная идея, которая могла родиться только в головах каннибалов — сделать… престолом чести: если у девушки… цела — честна, если нет — бесчестна»
Глава I. Что такое идеал русской бабы
Растянута, полувоздушна,
Каллипсо юная лежит,
Мужчине грозному послушна,
Она и млеет и дрожит.
Одна нога коснулась полу,
Другая нежно на отлет,
Одна рука спустилась долу,
Другая к персям друга жмет.
И вьется кожею атласной,
И изгибается кольцом,
И изнывает сладострастно
В томленьи пылком и живом.
Нет, нет! и абрис невозможно
Такой картины начертать.
Чтоб это чувствовать, то должно
Самим собою испытать.
Кто— нибудь из вас имел идеальную русскую женщину?
В самом центре России, в городе Горьком, что стоит над широким разливом знаменитой русской реки Волги, я, говоря по-английски, «занимался любовью» с той, которую до сих пор считаю идеалом русской женщины. В русском языке нет такого осторожного словосочетания, как «заниматься любовью», и смысл этого термина передают в России более грубыми словами, из которых самые цензурные — «иметь» и «трахаться». Итак, в самом центре России, в городе Горьком, я «трахнул», как я считаю, идеальную русскую женщину…
Конечно, многие могут спросить — а что это такое — «идеальная русская женщина»? Можете ли вы показать русскую Мерилин Монро или Софи Лорен? К сожалению — нет. Конечно, в русском кинематографе есть несколько красоток в духе русских народных сказок, но даже если переспать со всеми ними сразу, к идеалу русской женщины не приблизишься, поверьте мне, как телевизионному администратору.
И тем не менее я трахнул идеальную русскую женщину.
Это случилось в городе Горьком, в гостинице «Москва». Мы — я и 50-летний телережиссер — стояли в вестибюле гостиницы у дверей парикмахерской. Был ленивый летний день, мы только что прилетели в Горький на выбор натуры, и оператор с художником уехали осматривать окрестности города, а мы с режиссером без дела болтались в гостинице. Он легко и уверенно кадрил 28-летнюю грудастую парикмахершу из гостиничной парикмахерской, их вечернее свиданье было уже решено, и вот-вот должен был возникнуть вопрос — нет ли у нее подруги для меня?
И вдруг в глубине гостиничного коридора возникло и двинулось к выходу из отеля то, что заставило нас обоих просто окаменеть на месте. 17-летнее существо с глубокими голубыми глазами, в мини-юбочке, натуральная блондинка с тонкой талией и гитарным овалом бедер, на высоких ногах, с открытой незагорелой шеей — свежая, как Наташа Ростова, юная, как Лолита, и с грудью, как у молодой Софи Лорен, — даже мы, киноволки, обалдели от этого чуда и не знали, на что раньше смотреть — на грудь, на ноги, на бедра…
Где?!
В душной пыли провинциального Горького, в старой, дореволюционных времен купеческой гостинице, где в номерах с плюшевой мебелью теперь останавливаются партийные чиновники и прочая советская бонза — и вдруг вот это юное, васильковое существо с телом, рвущимся сквозь короткое обтягивающее платье!
Я смотрел на нее завороженно, как ребенком смотрел диснеевскую «Белоснежку». Я смотрел, как она шла по коридору к выходу — она несла свою юность, свою проснувшуюся или просыпающуюся женственность, как высокий бокал, переполненный томно-игристым и обжигающе-медовым напитком.
— Вот это да! — сказал я режиссеру, когда за ней захлопнулась дверь.