Гарнитура:GeorgiaVerdanaArial
Цвет фона: Режим чтения: F11 | Добавить закладку: Ctrl+D
«Бред сивого кобеля», Екатерина Вильмонт
Пролог
— Кто это? — спросил Алексей, увидев в мастерской матери портрет Сангиной.
— Туся, — рассеянно ответила мать.
— Какая Туся? Кто она?
— Бывшая балерина. Что, хороший рисунок?
— Чудо!
— Рисунок или модель?
— Не знаю. Глаз не оторвать.
— Она на пять лет старше тебя.
— При чем тут возраст? Я же не собираюсь…
— А по-моему, как раз собираешься, — засмеялась Нина Михайловна.
— Дашь мне ее телефон?
— Лешик, с ней не надо играть. Она травмирована…
— В каком смысле?
— И в буквальном, и в переносном. Она прелесть, но не для тебя. Да и ты не для нее.
— Мать, мы, кажется, условились: ты в мою личную жизнь не лезешь. Как и я в твою.
— А я не лезу. Просто не считаю ее пока частью твоей личной жизни. К тому же ты ревнивый, а она безумно нравится мужикам.
— Хочешь сказать, что в ее лице я приобрету лишнюю головную боль?
— Для популярного журналиста ты выражаешься чересчур неуклюже.
— Ладно, мать, ты скажи — дашь мне ее телефон?
— Не хотелось бы, но ты ведь все равно узнаешь, если захочешь.
— За что я тебя люблю, мать, так это за ум, — и он чмокнул ее в щеку. — А адрес ты знаешь?
— Вот чего не знаю, того не знаю.
* * *
Он явился к Тусе с букетом роз. А ее не было дома.
Я идиот! И дернул меня черт прийти сюда без звонка. А вдруг у нее противный голос? Вдруг она скучная, глупая, без чувства юмора, да еще и неряха?
Правда, мать сказала, что она прелесть. Но это на женский взгляд.
Он в задумчивости сел на ступеньку, не очень понимая зачем. Ждать ее? Делать мне, что ли, нечего? Я полный кретин. Увидел портрет — и помчался. Мне завтра статью сдавать… А может, ее вообще нет в Москве?
— Послушайте, зачем вы терзаете розы? — раздался вдруг низкий женский голос. — Вы кого-то ждете?
Он поднял глаза и обомлел. Это была она. Каштановые с рыжинкой волосы, зеленовато-карие, чуть раскосые глаза, словно бы припухшие губы.
Такое очарование во всем облике… Мать — гений, мелькнуло у него в голове.
— Вы, наверное, к Ляле?
— Нет, я к вам…
— А зачем розы общипали?
— Ой, я задумался, простите! — Он вскочил.
Она, стоя на несколько ступенек ниже, смотрела на него снизу вверх, и в глазах была такая беззащитность, что у него внутри все перевернулось.
— А вы кто? Мы разве знакомы? У меня вообще-то хорошая зрительная память…
— Нет, мы не знакомы, вот я и пришел исправить эту досадную ошибку. Меня зовут Алексей, Алексей Майоров. Я сын Нины Михайловны Воронко.
— Да? — радостно улыбнулась она.
Я пропал, подумал он.
— Тогда пойдемте, я вас чаем напою.
— А можно кофе?
— Кофе у меня нет, — вдруг страшно смутилась она.
— Можно и чай…
— Понимаете, я не люблю кофе, а покупать для гостей… У меня и гостей-то почти не бывает…
— Теперь будут. Я буду ходить к вам в гости.
— Зачем?
— Хочется.
Она засмеялась и открыла дверь. У нее была маленькая однокомнатная квартирка, скромная, чтобы не сказать бедная, но сверкающая чистотой.
— Раздевайтесь, пожалуйста, только обувь не снимайте.
— Но у вас такая чистота…
— Ничего, грязь с полу вытереть несложно, а мужчин в носках я терпеть не могу.
— Позвольте ваше пальто…
Он взял у нее пальто, повесил на вешалку, потом снял куртку.
— Розы безнадежно испорчены? — смущенно спросил он.
— Да нет, три штуки придется выкинуть, а остальные в порядке. Красивые, жаль, недолго простоят…
— А я вам еще принесу…
— Зачем я вам понадобилась вдруг?
— Честно?
— Ну конечно.
— Я влюбился.., сначала в ваш портрет у мамы…
А сейчас уже по уши втюрился в вас.., вы в жизни еще в сто раз лучше.
Ее смех был низкий, волнующий, зазывный. У него голова шла кругом.
— Да вы сядьте. Сейчас заварю чай, у меня есть сушки и крыжовенное варенье. Хотите?
— Хочу.
— Послушайте, а сколько вам лет?
— Двадцать восемь.
— У-у-у!
— Что?
— А мне тридцать четыре почти.
— Ну и что?
— Я стара для вас.
— Господи ты боже мой! — воскликнул Алексей. — Какую чушь вы городите! Не все ли равно — сколько вам лет?
— Мне — не все равно, — отчеканила она. — Я так не хочу…
— У вас кто-то есть? — вдруг смертельно испугался он. До этой минуты ему и в голову не приходило, что она не одна.
— Есть, — не слишком уверенно проговорила Туся.
А он понял — врет. Таких беззащитных глаз не бывает у женщин, когда у них есть любящий мужчина. Несмотря на относительную молодость, он уже это знал.
— И он любит вас?
— А вам что за дело?
— Вы хотите, чтобы я ушел?
— Да.
— А если не уйду?
— Тогда уйду я.
— Куда?
— Куда-нибудь.
— Послушайте, Туся… А кстати, как вас зовут? Татьяна?
— Нет, Наталья.
— Вам идет имя Туся. Послушайте, выходите за меня замуж!
— Замуж? — Она покрутила пальцем у виска.
— А что тут такого? Я обещаю оберегать вас, хранить…
— Как древнюю реликвию, что ли?
— Нет, как любимую женщину!
«Остапа понесло», — вспомнил он вдруг фразу из Ильфа и Петрова. Что я делаю?
— Леша, знаете что, ступайте домой, к маме, и забудьте все… А то потом самому же будет стыдно.
— Стыдно? — вдруг вскипел он. — Чего мне стыдиться? Да я как увидел ваш портрет, просто с ума спятил…
— Ну так то портрет… Попросите маму отдать его вам и успокойтесь.
— Мне портрета мало, мне нужны вы…
— Это уже сказка про белого бычка.
— Значит, вы гоните меня?