«Невозможная птица», Патрик О Лири

— Перестань. Я просто хотел сказать… У него такие рассказы — в них веришь.

Майк промолчал, жуя зёрна. Денни продолжал:

— Вот, к примеру, он пишет: «Дверь расширилась».

— Как это — расширилась?

— Как зрачок. Ну, знаешь, когда радужка сжимается, если слишком много света.

Майк тоже проходил это.

— И что?

— Это не просто выдумки. Это будущее. Это на космическом корабле, и такая круглая дверь обеспечивает лучшую герметичность.

— Герметичность?

— Если случится авария. Например, повреждение корпуса.

— Повреждение корпуса? Это что ещё за херня?

— Майк…

— Майк, — передразнил тот, очень похоже. — Дерьмо. Мудак. Срака. Сиськи.

Денни вздохнул. Нет, его не остановишь.

— Повреждение корпуса — это как протечка. Только течёт не вода, а вакуум.

— Вакуум?

— Да, это… ну, пустота.

— Пустота?

— Ну да, нет воздуха, ничего нет. Космос из него в основном состоит. Из вакуума.

Майк попытался представить себе столько пустоты. У него не получилось. Вселенная должна быть сделана из чего-то. Как это может быть, что она в основном состоит из ничего? Он терпеть не мог, когда его младший брат говорил о таких вещах, которых он не знал.

— Это ерундистика, — сказал он, используя выражение доктора Клиндера.

— Вот и нет. Это наука. По крайней мере, в книгах больше смысла.

— Зато они достают. По мне так кино лучше.

— Книжку можно перечитать.

— А фильм можно пересмотреть.

— Да, но тогда придётся платить ещё четвертак. А в библиотеке книжки бесплатные.

— Ну и пошла она в жопу, твоя библиотека.

— Майк!

— Слушай. Представляешь, как здорово, если бы у нас было своё кино? И мы могли бы смотреть все, что нам нравится, сколько угодно.

Денни подумал.

— И не пришлось бы платить.

— И если бы оно было… маленькое, как телевизор. — Идея захватила Майка. — И можно было бы просто нажимать кнопку и смотреть. И перематывать назад, если чего-нибудь не понял.

— Или вперёд. На скорости. Чтобы не смотреть скучные места.

— Ну да, и застопорить, если надо сходить пописать, — сказал Майк. — И передвигать камеру, чтобы видеть те вещи, которые хочешь. И говорить с актёрами. И смотреть на сиськи.

— И включать звук по-настоящему громко! — сказал Денни.

— Горт!

— Баррада!

— Никто!

— И весь попкорн в мире, — сказал Денни.

Вдали было слышно, как комбайн мистера Шлитбеера закашлял и заглох.

Стебли пшеницы вокруг затихли и перестали качаться, как будто кто-то выпустил из мира весь ветер. Они так и не вернулись к выпрямленному состоянию, оставаясь наклонёнными. Но ветра не было.

Примерно в двухстах ярдах над ними некий круглый объект скользнул в поле их зрения. Он не издавал ни звука. Серебряная точка, окружённая белой дымкой, парила в небесах, как гигантский внимательный глаз.

Бесконечное мгновение они смотрели с высоты птичьего полёта на двух мальчишек, лежащих на золотом поле. Две маленькие тёмные застывшие фигурки, бок о бок. Больше никого. Эта картина останется с ними до конца их жизней. Они никогда не говорили об этом между собой. Но образы, хранящиеся в их головах, были идентичны, как если бы у них были две копии одной фотографии.

Так же незаметно, как появился, объект исчез с их линии обзора.

Ни один из мальчиков не шевельнул и мускулом, они не могли даже взглянуть друг на друга.

— Пойдём посмотрим?

— Ты первый, — через силу ответил Денни.

— Я не могу пошевелиться, — сказал Майк. — Я хочу двинуться, но не могу.

— Я тоже. Майк. Мне страшно.

— Почему мы можем говорить, если мы не можем двигаться?

— Луч смерти, — сказал Денни.

Они лежали там, на этом пшеничном поле, испуганные, но полные любопытства. Они не хотели пропустить свою смерть.

Они так и не услышали, как комбайн завёлся вновь. Но спустя некоторое время стебли вокруг них выпрямились и вновь согнулись под лёгким ветерком.

— Тарелка.

— Или фрисби[?], — сказал Денни.

— Довольно высоко, — заключил Майк, по-прежнему глядя вверх.

Денни сказал:

— А может, нам это просто показалось?

— Хрен тебе показалось.

— Майк…

— Хрен. Стручок. Вагина.

Денни спросил:

— Что такое вагина?

— Это то, что у девчонок вместо стручка.

— Правда?

— Бог мой, ты что, ничего не знаешь? Это место, откуда выходят дети.

— Я думал, им делают операцию. На животе.

— Да нет, они выходят у них между ног. Если они не приёмные, как мы. Что, Вонючка тебе не рассказывал?

Он не должен его так называть, подумал Денни. Он напрашивается на порку.

— Дядюшка Луи сказал тебе?

Майк кивнул.

— Дай джуси-фрутину.

— У меня нет, — Денни воинственно вытаращил глаза. — Слушай, ты ведь не умрёшь, если будешь говорить «пожалуйста» время от времени.

— Зачем? — спросил Майк.

Денни вздохнул.

Они лежали в пшенице и думали. Лучи смерти. Маленькие кинотеатры. Хайнлайн. Члены. Вагины. Расширяющиеся двери. И откуда выходят дети.