«Дом, который растет на вас», Стивен Кинг

— Кто строит новое крыло к этому чертовому дому Ньюолла? — спрашивает наконец Гэри. Они оглядываются на него. На мгновение спичка, которой только что чиркнул Клат, таинственным образом вертикально зависает над чубуком трубки, обгорающим дочерна. Сера не ее конце светлеет и сворачивается завитком. Наконец, старому Клату удается протолкнуть спичку внутрь, и он выпускает кольцо дыма.

— Новое крыло? — переспрашивает Харли.

— Угу. Кольцо дыма из трубки старого Клата проплывает над печью и рассеивается, подобно тонкой рыбацкой сети. Ленни Партридж задирает подбородок кверху, так что у него вытягивается кадык, а затем медленно, с сухим треском проводит рукой по горлу.

— Никто, насколько мне известно, — говорит Харли; из самого его тона вытекает, что имеются в виду все, кто имеет хоть какое-нибудь значение, по крайней мере в этой части света.

— На это место не находилось покупателя с одна тысяча девятьсот двадцать девятого года, — уточняет старый Клат. Старый Клат имеет в виду продавцов — ЮжноМэнскую ткацкую компанию и Банк Южного Мэна, но подразумевает нечто большее — больших шишек из Массачусетса. Ткацкая компания вступила во владение тремя лесопилками Джо — и его домом на холме — через год после его ухода из жизни, но что касается людей, собравшихся у печки в магазине Брауни, для них это название — просто дымовая завеса… то, что они называют Крючкотворством, говоря, например: «Она взяла на него исполнительный лист, и теперь он даже с детьми не может видеться из-за Крючкотворства». Эти люди ненавидят крючкотворство, которое вторгается в их жизнь и в жизнь их друзей, но в то же время восхищаются, как некоторым удается поставить его себе на службу и с его помощью выколачивать все больше грязных денег. Южно-Мэнская ткацкая компания, она же Банк Южного Мэна, она же Большие Шишки из Массачусетса, долго и успешно управляла лесопилками, которые Джо Ныоолл когда-то спас от гибели, но ей никак не удавалось избавиться от дома, волнующего стариков, которые проводят целые дни у Брауни. «Это вроде козявки, которую ты выковырял из носа и никак не стряхнешь с пальца, — как-то сказал Ленни Партридж, и все согласились. — Даже эти пройдохи-макаронники не справились». Старый Клат и его внук Энди сейчас не в ладах; причиной тому послужило владение уродливым домом Джо Ньюолла… хотя были, конечно, и другие, более личные причины, лежащие не сталь глубоко — как всегда бывает. Дело было после того, как дед и внук — оба овдовевшие — неплохо пообедали в городе, у молодого Клата. Молодой Энди, которого тогда еще не выгнали из городской полиции, пытался (довольно самонадеянно) объяснить деду, что Южно-Мэнская ткацкая компания уже много лет не имеет никакого отношения к выморочному наследству Ньюолла, что фактический владелец дома на Повороте — Банк Южного Мэна и что между этими двумя фирмами нет ничего общего. Старый Джон заявил Энди, что он дурак, если верит этому; всем известно, что и банк, и текстильная компания — только вывески для Больших Шишек из Массачусетса и различаются только двумя словами. Они просто прикрывают огромной кучей бумаг то, что всем очевидно, пояснил старый Клат — Крючкотворством, короче говоря. Тут молодой Клат имел наглость расхохотаться. Старый Клат покраснел, швырнул салфетку в тарелку и встал на ноги. «. Смейся, — сказал он. — Давай, смейся. Почему бы и нет? Единственное, что алкаш делает лучше, чем смеется над тем, чего не понимает, — это плачет непонятно отчего». Тут уж Энди рассвирепел и закричал, что пьет он из-за Мелиссы, а Джон спросил внука, сколько можно винить давно умершую жену в собственном пьянстве. Энди побелел от этих слов старика и велел ему убираться вон, что Джон и сделал, и с тех пор он к внуку ни ногой. И не собирается. Если отбросить из его слов ругательства, то останется: он не выносит самого вида Энди, который несется в ад на ручной тележке. Как бы там ни было, ясно одно — дом на холме пустует уже одиннадцать лет, подолгу там никто не живет, а Банк Южного Мэна, видимо, утратил надежду продать его через местные фирмы по торговле недвижимостью.

— Последняя семья, которая его купила, приехала с севера штата Нью-Йорк, так? — спрашивает Пол Корлисс, а он заговаривает так редко, что все оборачиваются к нему. Даже Гэри.

— Да, сэр, — подтверждает Ленни. — Прекрасная парочка. Он собирался покрасить конюшню в красный цвет и сделать из нее антикварный магазин, не так ли?

— Ага, — бурчит старый Клат. — А потом их мальчишка взял ружье…

— Люди бывают такими беспечными, — вмешивается Харли.

— Он умер? — спросил Ленни. — Мальчик? Все молчат. Похоже, никто не знает. Наконец, как бы через силу, берет слово Гэри.

— Нег, — говорит он. — Но ослеп. Они переехали в Оберн. А может, в Лидс.